Премьер-министр Турции Тайип Эрдоган призвал Фетхуллу Гюлена вернуться обратно на родину
Hа вечере завершения Х олимпиады по турецкому языку премьер-министр Турции Тайип Эрдоган в своей речи призвал Фетхуллу Гюлена вернуться обратно на Родину, сказав: «Пришло время покончить с тоской».
Спустя некоторое время в интерне было опубликовано видео обращение Ф. Гюлена. В нем ученый, не скрывая, что призыв премьер-министра глубоко тронул его, со слезами на глазах дал свой ответ:
«В первую очередь я хочу сказать, что он проявил большое уважение и чистоту его нрава. Но и до него были высокопоставленные люди государства открыто или косвенно, по средствам кого-либо, просившие меня вернуться. Все эти высокопоставленные чиновники проявили ни что иное как благородство и человечность. До сегодняшнего дня я много раз слышал данные слова. Многие приходившие навестить меня не однократно говорили: «А не пришло ли время вернуться в Турцию?». Все эти люди обращаются со всем великодушием и я – слово я будет здесь не уместным и грубо сказанным, но все же – я должен проявить ответное уважение и великодушие к ним. Их призыв «возвращайтесь» вполне естественен. И народ тоже может с поддержкой воспринять их призыв. К тому же под бурные аплодисменты народа, уважаемый премьер-министр сказал «понимаю». То есть показал свое понимание. Народ может подумать следующее: «Пока они не позовут меня, из-за того что в Турции мне грозит опасность, я не вернусь». Но я хочу сказать, что никогда не боялся за собственную безопасность. Я пережил события 27 мая, не раз получал выговоры и предупреждения, даже встретился со смертью лицом к лицу. Когда меня вели к лестничной площадке, нам навстречу вышел сотрудник полиции, и если бы он не сказал «Стой!», то меня выбросили бы вниз по лестнице. Только после его слова «Стой!» они остановились. После этого он спросил: «Что ты тут делаешь?», – и прогнал меня с этого места. Это было еще до того как меня призвали в армию и работал имамом в мечети. После этого были события 12 марта. Судебный процесс длился три года, я лишился свободы на три года и год был в ссылке, месяцами сидел в заточении. Однако я с радостью шел туда и никому не жаловался. Да и вы сами знаете, что я не жаловался. С 12 сентября, подобно преступнику, в течение 6 лет был вынужден скрываться от посторонних глаз. Отбывшие свой срок заключения люди говорили мне: «Всем кто попадет туда – не поздоровится». Знакомый мне еще с армии покойный Жахид, после отбывания срока сказал: «Лучше туда не приближайся». Моя судьба указала мне другой путь, и я пошел по этому пути. Подчиняться их воле я не хотел. Потому что у них были плохие намерения и желали мне зла. Не раз причинявшие мне вред, не отступали от своего. После были события 28 февраля, 27 апреля. В эти времена мне постоянно угрожали и запугивали. В 1997 году, когда я был в Америке, мне позвонил глава государства и, указывая на важные изменения, сказал: «Приезжай. Теперь здесь тебе не грозит ни какая опасность». Я поехал. После этого по причине болезни был вынужден уехать в Майо, для лечения в клиники. С того момента и остался тут.
Я никогда не заботился о собственной безопасности. Нет ничего мирского, что могло бы подчинить меня ей. Я не утрирую. У меня нет никакого имущества, которое было бы подвластно мне. Нет семьи, детей. И нет никаких сбережений, припасенных на будущее. Я считаю, что это все идет в разрез моим истинным убеждения и великой цели, поставленной в жизни.
С застенчивостью я скажу вам одну вещь. В то время когда я служил в армии, мои родители посредствам дяди и других уважаемых мною людей предложили: «Женись, поменяй свою жизнь». За это заманчивое предложение своему дяде, которого очень уважал, ответил: «Я сомневаюсь в вашей искренности в религии. В то время как наша религия переживает период ренессанса, я вложил всю свою душу во благо ее развития. А если вы будете связывать мои ноги, то я обязательно упаду. Я никогда не думал о подобных вещах». Мой любимы учитель Яшар крепко обнял меня во дворе Кестанепазара, когда я приехал в Измир, и стал упрекать меня, говоря: «Сколько ты еще будешь так ходить…», – и тому подобные вещи. «Учитель, я никогда не задумывался об этом. Я полностью предан начатому пути. Я считаю, что думать о чем-либо другом для меня грешно. Придерживаться этого пути не объективно для всех. Я слабый человек… и не в силах нести обе ноши одновременно. Для меня достаточно и одной», – ответил я. Обняв меня, он с огорчением сказал: «Если ты не будешь меня слушать, то кто?» Несмотря на обиду, я оставил его и ушел.
На протяжении жизни я никогда не был привязан ни к чему мирскому. И никогда не задумывался «возможно, стоит попробовать хоть раз, те предложения, которые привлекали мою душу». Я желал лишь одного – донести имя достопочтенного пророка Мухаммада до всех уголков Земли. К сожалению, я не смог в полной мере сделать этого… не смог в полной мере донести свой голос…
Меня никогда не заботила моя безопасность. Я ждал, что меня повесят в 44 года. Потом думал «если в 44 не повесили, значит, в 55 повесят»… «А может в 66 повесят». Нет, не повесили. Эти мысли никогда не покидали меня, Сам Аллах свидетель и знает, что у меня в душе. Однако если у вас есть жизненная цель, глубина мышления, и если есть один процент из ста, что по причине моего возвращения в Турцию возникнут какие-либо проблемы или несогласия и дабы не разрушить все те достижения, которые дались с таким трудом, только ради этого, а не потому что я думаю о себе, считаю, что лучше не возвращаться. Если эти переживаний рассеются, то бедняк знает… «Бедняк знает» лучше, чем сказать «я знаю», потому что от этих слов веет гордыней. Поэтому не говорю «я знаю», а говорю «бедняк знает». Если после моего возвращения, желавшие отомстить мне, причинят вред какой-либо организации, создавая трудности их начальству, или будет малейшая опасность для них, или приведут к неблагоприятным изменениям в Турции, то я считаю, лучше остаться здесь до конца моей жизни. Дабы не причинить ни малейшего вреда моей Родине, народу и государству, оставляя любимую страну, вспоминая те места, где я пил кофе, все дальше и дальше отдаляясь от воспоминаний, тревожащих мое сердце, останусь здесь и буду здесь жить…
После того как рассеются все эти опасения, я сяду с близкими мне друзьями для обсуждения, и после этого… Я не хочу, чтобы меня похоронили здесь. Я желаю, чтобы меня похоронили на родной земле. По пути сюда, я сказал свои друзьям: «Приобретите здесь земли, пусть она будет наша, пусть она будет турецкого народа, и похороните меня там». Но потом отрекся от этой мысли. Тоска по родному народу не дала мне возможности так думать.
Я хочу умереть в родном краю и лечь у ног могилы моей матери. Считайте это моим завещанием. Но я всегда буду против тех моих действий, мыслей, целей, которые могут навредить моей стране, моему народу. Даже если будет одна вероятность из ста – я против.
Пусть не обижаются мои друзья и руководители государства, призвавшие меня вернуться обратно… Эта просьба большое великодушие с их стороны, но считаю правильным такой поступок в данной ситуации, только потому что я уважаю их и уважаю их действий…»
- Создано .